Людмила Улицкая: «Жестокий приговор Юрию Дмитриеву — сигнал замолчать всему обществу»

Cегодня 27 марта 2018 года. Мы запомним этот день — день последнего слова Юрия Дмитриева. Теперь суд удаляется на совещание, чтобы вынести приговор. Все мы — родные и близкие Юрия Дмитриева, родные и близкие тех расстрелянных во времена сталинских репрессий людей, чьи имена он нашел, поднял из расстрельных ям их останки и похоронил по-человечески — ждем приговора по делу клеветническому, о чем свидетельствуют заключения экспертиз.

Суть этих экспертиз: никаких признаков порнографии не содержат фигурирующие в обвинении фотографии приемной дочери Дмитриева, а сам он признан здоровым человеком, без каких бы то ни было психических отклонений. Правда, экспертизы того куска ружья, которое после 60-летнего пребывания в расстрельной яме, названо «огнестрельным оружием», и которое обнаружили в квартире Дмитриева, произведено не было. Обычный кухонный нож вне всяких сомнений тоже можно рассматривать как «холодное оружие».

Ожидаемый приговор может быть каким угодно: от полного оправдания до запрошенного прокурором наказания — девять лет тюрьмы. Все взволнованное и потрясенное общество замерло в ожидании.

Речь идет в данном случае не только об историке и краеведе, отдавшем больше двадцати лет жизни святому христианскому делу захоронения расстрелянных предков, но и мощном сигнале, который будет дан этим приговором: надо ли обществу помнить о прошлом или от всех нас требуют о нем забыть? Жестокий приговор Дмитриеву — сигнал замолчать всему обществу.

Юрий Дмитриев в Петрозаводском городском суде, 27 февраля 2018 года. Фото: Анна Яровая / 7×7

Вопрос этот лингвистический в самом глубоком смысле слова. Когда потеряна словесная коммуникация между государством и обществом, вступает в силу язык взаимных сигналов. Тексты сегодняшних политиков так слабо соотносятся с реальной действительностью, часто так нелогичны, что вторая фраза опровергает содержание первой, а стилистика высказываний поражает полнейшей культурной невинностью как спичрайтеров, так и людей, подписывающих или озвучивающих эти речи. Протоколы выступлений Госдумы — тема лингвистических диссертаций по вопросам упадка культуры в России новой России.

Но общество научилось понимать знаковую систему власти, и отчасти научилось таким же образом, знаками, отвечать: митинги, согласованные или несогласованные, протесты, художественные акции. Возникает своеобразный бессловесный диалог: на создание Гоголь-центра с его интереснейшими и острыми спектаклями ответным ходом следует обвинение Серебренникова и Малобродского в финансовых махинациях, в ответ на создание Дмитриевым по собственной инициативе кладбища жертвам репрессий — обвинение в детской порнографии и хранении огнестрельного оружия. Даже процесс над Улюкаевым, человеком «системы», тоже представляет собой сигнал, но уже не для всего общества, а для посвященных в тайны самой «системы».

В сущности, начиная с «Болотного дела», власть предложила эту внесловесную коммуникацию. Мы научились понимать этот молчаливый язык. Сегодня этим знаком будет приговор Дмитриеву. Суд, находящийся в полном подчинении государства, даст сигнал, и общество его немедленно расшифрует: о сталинских репрессиях забыть, разрабатывать идею «Сталина как эффективного менеджера и победителя в войне с фашизмом».

Мы вспоминаем ту науку политических процессов, которая была детально разработана в тридцатые годы. Почерк все тот же. Все та же система знаков…

Но надежда умирает последней… И вот воображаемая картинка: выходит судья и объявляет приговор. Мягкий, как весеннее облако: Дмитриеву — свободу!

Это очень трудно. Это мужественный жест. Это движение живой совести. Это будет значить, что суд победил то зло и ложь, ту зависимость от телефонного звонка, которые существуют внутри сегодняшней судебной системы. А бороться с самим собой — самое трудное, и все мы это знаем.