Зоя Светова: судьба «болотника» Максима Панфилова в руках психиатров

32-летний Максим Панфилов, один из последних фигурантов «болотного дела», находится в этой больнице уже полгода. Комиссия врачей должна решить, по-прежнему ли Панфилов опасен для общества или он может лечиться амбулаторно. Решение экспертной комиссии будет передано в суд, который и определит судьбу Панфилова.

Панфилов был арестован Замоскворецким судом Москвы  8 апреля 2016 года. Его привезли из Астрахани, где он жил с бабушкой и дедушкой  и учился на кондитера. Он участвовал в митинге на Болотной площади в Москве 6 мая  2012 года и стал 35-м фигурантом «дела о массовых беспорядках».

Панфилова  обвинили в том, что он сорвал шлем-джет с  головы бойца московского ОМОНа Владимира  Филиппова, чем «причинил тому  физическую боль».  Этот полицейский уже был «пострадавшим» на  первом «болотном процессе». Студента политологии МГУ Ярослава Белоусова осудили на два с половиной года за то, что он  якобы бросил лимон в этого полицейского.

В отличие от политического активиста Ярослава Белоусова, Максим Панфилов политикой не занимался. После 2012 года ни на митинги, ни на протестные акции не ходил.  12 мая 2012 года  за участие в акции его задержали на Болотной площади в Москве, он заплатил штраф в тысячу рублей и вообще забыл об этой истории.

Задержание в Астрахани и арест в Москве стали полной неожиданностью для него и его семьи. На суде по мере пресечения были представлены медицинские документы о том, что Панфилов страдает редким неврологическим заболеванием, синдромом Туретта.

Следователь просил судью взять Панфилова под стражу, объясняя, что  болезнь, которой тот  страдает,  не входит в перечень заболеваний,  препятствующих нахождению под арестом.

Максим Панфилов провел больше года в московских СИЗО, потом его вывезли в институт имени Сербского, где психиатры признали его невменяемым и рекомендовали направить на принудительное лечение в психиатрическую больницу.

«Эксперты института имени Сербского провели стационарную судебную психиатрическую экспертизу Панфилова и в своем заключении сделали вывод, что он представляет опасность для себя и окружающих, — говорит адвокат Панфилова Мария Куракина. —  Я считаю, что такой вывод продиктован политическими соображениями, репрессивными методами, которые до сих пор не искоренены в этом учреждении. Мне известно, что пока Максим находился в Сербского на стационарной  психиатрической экспертизе, медиками не велся журнал клинических наблюдений. Специалист с ним толком не общалась. Для меня очевидно, что психиатры выполняли политический заказ, и поэтому они сделали вывод, что он опасен для общества, хотя Максим не страдает психиатрическим заболеванием, у него синдром Туретта. Врачи сделали вывод, что он невменяем и опасен для общества, хотя это не подтверждается ни клиническими исследованиями, ни характеризующими его материалами. Его мама во всех показаниях говорила, что  Максим не представляет опасности для окружающих, его болезнь доставляет неудобство и страдания  только ему самому».

29 марта 2017 года Замоскворецкий суд вынес постановление: «освободить Максима Панфилова от уголовной ответственности и направить его в психиатрический стационар специализированного типа».

Адвокат Куракина говорит, что даже при таком, неблагоприятном для Панфилова заключении врачей, у суда имелся выбор — суд мог назначить ему менее строгое лечение.  В суд было представлено  заключение независимого эксперта-психиатра в отношении Панфилова, где опровергался вывод о его опасности для себя и окружающих и суд мог назначить ему амбулаторное принудительное наблюдение и лечение у психиатра по месту жительства.

«Это наиболее отвечало бы интересам Панфилова», — уверена адвокат Куракина.

Адвокаты подали жалобу в Европейский суд по правам человека. Они считают, что в отношении Максима Панфилова были нарушены   четыре статьи Европейской конвенции о защите  прав человека  и основных свобод: статья 3 — «никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию»,  статья 5 — «право на свободу и личную неприкосновенность», статья 6 — «право на справедливое судебное разбирательство»   и, наконец, статья 11 — «каждый  имеет право на свободу мирных собраний и на свободу объединения с другими, включая право создавать профессиональные союзы и вступать в таковые для защиты своих интересов».

Если 15 января комиссия психиатров Астраханской областной психиатрической больницы решит, что Максим Панфилов опасен для общества, это в очередной раз подтвердит, что карательная психиатрия в России по-прежнему жива и ее служители продолжают практики своих советских предшественников, которые сажали в психушки инакомыслящих и диссидентов.