Кадыровцы делают карьеру на «врагах народа»
Этот январь выдался тяжелым для правозащитного центра «Мемориал» на Северном Кавказе. В ночь на 17 января был подожжен офис организации в Назрани, двумя днями позже обыскали офис «Мемориала» в Грозном, еще через три дня сожгли автомобиль правозащитников в Махачкале. Руководителя грозненского отделения Оюба Титиева задержали еще 9 января – в его машине якобы обнаружили наркотики. О трагикомичных деталях этого дела «Кавказ.Реалии» побеседовал с одним из адвокатов Титиева, юристом Ильей Новиковым.
— Илья, зачем ты, московский адвокат, вообще впрягся в это дело?
— Меня попросил «Мемориал», а «Мемориалу» нельзя отказывать. Адвокатом Титиева с самого начала был Петр Заикин. Крайне интересный человек. В начале 2000-х он был в Чечне на стороне федералов. В соседнем Шалинском районе они попали в засаду и приняли бой. Некоторые его теперешние подзащитные – те, с кем он тогда воевал. Поэтому он может позволить себе то, чего не могут другие. «Мемориальцы» спросили Петра, кто ему нужен, он назвал меня и одну достаточно святую женщину. Не хочу пока называть ее имя. Местным адвокатам там работать невозможно, на них давят. У нас же на Кавказе родственников нет. Но летать замучаешься.
— Сложно ли работать в Чечне?
— К чеченцам у меня вопросов и претензий нет. Все вежливые, аккуратные.
— Кто, по твоему мнению, стоит за наездом на главу Мемориала?
— По оценке Петра Заикина, дело Титиева – инициатива снизу, на первоначальном этапе, не санкционированная Кадыровым.
— Как это мнение согласуется с тем, что наезды на «Мемориал» устраиваются широко, сразу в нескольких республиках?
— В Чечне сложная взаимосвязь спроса и предложения. Спрос на притеснение «Мемориала» со стороны Кадырова – это факт. Как только он осознается подчиненными, они проявляют инициативу. Каждое такое дело – карьерный стартап. Кто успел вскочить в поезд, пока начальству это интересно, тот молодец. В данном случае полицейские решили подыграть недавно объявленной установке бороться с «врагами народа».
— Как проходило задержание?
— Оюб рассказал, что накануне мыл автомобильные резиновые коврики, а потому точно знает, что в машине ничего нелегального не было. В 9 часов утра 9 января он выезжает из дома и направляется на работу. На мосту, через который Титиев точно должен был проехать, его ждала группа быстрого реагирования курчалоевского РОВД. Начали командовать – откройте машину, багажник, покажите документы, разрешение на травматический пистолет… Оюб видел, что один полицейский направляется к передней правой двери, и хотел проследить за его действиями, но тут второй потребовал, чтобы он присутствовал при осмотре сумки у багажника. Где-то через минуту под передним правым сидением «обнаружили» пакет с анашой. В любом другом месте жертве подкинули бы патроны. Или патроны вместе с наркотиками. А в Чечне оружие подбрасывают лишь трупам, поскольку по местным понятиям заниматься наркотиками позорно, особенно в 60 лет, а если у тебя оружие, ты молодец.
— Такой досмотр вообще законен?
— Конечно, по федеральным стандартам такого делать нельзя – тем более, без понятых. Но это Чечня. Там постоянно действует какая-нибудь спецоперация, о которой узнаешь задним числом.
Дальше Оюба отвозят в РОВД, где около часа полицейские во главе с человеком, представившимся как Дени, руководитель местного угрозыска, уламывают его подписать признание – сперва мягко, потом с угрозами и матом, хотя он годится им в отцы. Говорят, что иначе у родных будут проблемы, а сына посадят по 208-й статье.
Полицейские были практически уверены, что Титиев с первого раза признает вину. Но на угрозы семье он ответил: «Значит, все будем сидеть». Тогда Дени и компании пришлось импровизировать. Оюбу вернули часть вещей, но не все – в частности, не отдали ключи от офиса в Грозном. Через несколько дней там устроили обыск, и на балконе «нашли» пепельницу, которой там никогда не было, с двумя сигаретами с анашой.
Дальше происходит безумное – Титиева выводят из РОВД, сажают за руль его собственного автомобиля. Рядом садится один из сотрудников. Они едут на место, где Оюба задержали в первый раз. Там машину останавливает гаишник. Полицейский выходит и больше не появляется, а гаишник повторно находит тот самый пакет на том самом месте. Тут же появляется следователь с понятыми, осматривает машину и везет Титиева обратно, в то самое РОВД. Важно, что первое, незарегистрированное задержание должно быть на записи с видеокамер отделения полиции. Мы их уже запросили.
— И как, выдали?
— Пока нет. Скорее всего, их уже стерли. Но сам факт стирания данных, которые запросил следственный комитет, говорит о многом.
Дальше дело завертелось, Верховный суд Чечни подтвердил арест. Темп расследования таков, что работают даже по выходным. Судя по всему, они теперь просто прикрывают свои задницы. Сдать назад нельзя. В следственной бригаде сейчас один чеченец и двое прикомандированных – один из Адыгеи, другой русский. Следователь, занимавшийся делом изначально, из него вылетел, причем смешно. Проводили процедуру опознания. В России они редко бывают неудачными, поскольку обычно следователь, если он не честный Анискин из кино, просто показывает свидетелю фото опознаваемого.
Показания свидетеля по делу Титиева мы не знаем. Их нам не обязаны показывать до конца следствия. Полагаю, он скажет, что либо покупал наркотики у Оюба, либо видел, как тот ими торгует или их употребляет. Сам чувак, по словам моего напарника, выглядит странно – рваные ботинки, воняет и при этом носит дорогую куртку. Похоже, его вытащили из какого-то подвала и одели с чужого плеча.
Перед опознанием Заикин обратил внимание, что на Оюбе тапочки из СИЗО, а на статистах – обычная обувь. Пришлось следователю отдать Титиеву свои ботинки. Вывели свидетеля, а он молчит, не может опознать. Так и записали в протоколе. А это ЧП, брак в работе. Тогда – мне известен еще один подобный случай в Москве – следствие решило реанимировать неудачное опознание допросом всех участников. Следователя моментально вывели из дела, перевели в разряд свидетелей и допросили. В воскресенье у нас была очная ставка с одним из понятых. Он теперь утверждает, что, когда следователь стал писать в протоколе, что опознания нет, свидетель все же опознал Титиева. Почему это не было зафиксировано, как он поставил подпись под тем, что Титиев не опознан? – «Не знаю, я протокол я не читал, а подписал просто так». Этими показаниями они хотят заменить неудачное опознание.
И все – в том же духе. Например, у Оюба взяли образец волос как бы для экспертизы, принимает ли он наркотики. Естественно, защита была только за. А потом один волос внезапно оказывается приклеенным к скотчу, которым обмотан пакет с анашой. Из таких «совпадений» состоит все дело.
Титиев пока держится. Написал письмо Путину, что невиновен и оговорить себя может только под пытками или угрозами. Его сын уехал из республики. Самого Оюба сейчас не пытают. Единственная проблема, актуальная в воскресенье – он ехал в Грозный за зубными протезами. У него нет половины зубов, он может есть только жидкую пищу, что непросто в СИЗО.
— В чем состоит стратегия защиты?
— Наша задача – сделать так, чтобы начальство разных уровней поняло: полицейские в Курчалое отработали так плохо, что скандал неизбежен. Уровень брака в оформлении первичных материалов исходя и из закона, и из здравого смысла – достаточное основание полагать, что дело строится на провокации. Мне представляется, что к персонажу по имени Дени должны быть серьезные вопросы. Эти ребята привыкли работать без контроля, зная, что суд в любом случае вынесет нужный приговор. В Чечне так и происходит – тем более, что Кадыров своих силовиков уже фактически поддержал. А вот федералы, да еще и накануне выборов, на это могут посмотреть иначе, им подобная история, по-хорошему, совершенно не нужна.
— Москва нередко закрывает глаза на происходящее в Чечне. С чего бы ей сейчас перестать?
— Мы должны использовать все шансы. Что получится, увидим. Ясно одно — процессуальные основания для прекращения дела есть. В нормальной ситуации оно не дойдет не только до приговора, но даже до суда.
