«Тебе известно, что мусульманин не имеет права врать?».
В Шалинском городском суде продолжаются слушания по делу главы грозненского отделения ПЦ «Мемориал» Оюба Титиева. На сейчас допрошено 25 свидетелей со стороны обвинения. В основном они не смогли предоставить какой-то полезной информации — о дне задержания Титиева они помнят мало, а на большинство вопросов адвокатов отвечали «Не знаю». Чего не скажешь о двух последних свидетелях. Это сотрудник ГИБДД Хутаев и следователь Саламов. Предположительно эти люди принимали прямое участие в фабрикации уголовного дела против Оюба Титиева.
Перед входом в Шалинский горсуд собралась привычно большая толпа людей. Сегодня тут не только родственники, друзья и коллеги Оюба Титиева, но и правозащитники из Amnesty International и Human Rights Watch, а также дипломатические представители Франции, Германии и ЕС.
Маленький зал суда еле вмещает собравшихся — стульев для нескольких людей так и не найдут, и им придется все заседание провести на ногах. Сидящие в первом ряду будут дышать в спину свидетелям.
Этот тесный, похожий на коридор зал тут единственный. В том числе поэтому заседания по делу Титиева проходят только дважды в неделю, иначе работа суда будет парализована. На каждое заседание приезжает все больше людей, и как быть работникам Шалинского городского суда — совершенно неясно. Приставы относятся к ситуации с пониманием и стараются принести в зал все свободные стулья — но и их уже недостаточно. Может, приносить стулья с собой? Осмотрев зал, пристав отвечает на этот вопрос утвердительно — приходите со своим, пустим.
Хотя более правильно было бы пойти навстречу слушателям и перенести заседание в более просторный суд в Грозном, где всем найдется место. Вряд ли кому-то хочется, чтобы европейские дипломаты запомнили Чечню как место, где нельзя выпить приличный кофе и где нужно полчаса ждать очереди в туалет.
«Там ничего не было»
Свидетель Нурди Саламов, следователь из курчалоевского ОМВД, знает о деле Оюба Титиева больше всех. Именно он принял решение о заключении правозащитника под стражу и о возбуждении уголовного дела. Он проводил следственные действия, очные ставки, создал и возглавил следственную группу по этому делу. Через несколько месяцев дело затребовала прокуратура, и Саламов передал его в Следственный Комитет по ЧР.
Саламов утверждает, что впервые увидел Титиева вечером 9 января, когда тот зашел в его кабинет вместе с адвокатом Асланом Тильхиговым. Показания правозащитник тогда давать не стал, сославшись на 51 статью Конституции РФ. На незаконность своего задержания Титиев ему не жаловался, об обстоятельствах его задержания следователь знает из предоставленных документов. Где правозащитник находился с момента задержания и до первой встречи с Саламовым, следователь не знает. В ходе допроса он лишь предположил, что тот мог быть в ИВС или на экспертизе в наркодиспансере.
Защита уточняет у Саламова, как он проводил досмотр автомобиля Титиева. Важно все — какие двери открывал следователь, где конкретно на территории курчалоевского ОМВД стояла машина, как были сделаны приложенные к делу фотографии авто.
Дело в том, что при первом осмотре автомобиля стороной защиты и самим Титиевым были обнаружены странные детали — следы вскрытия машины после опечатывания и признаки повреждения передней панели. Оюб Титиев сообщил о пропаже вещей, имевшихся при нем во время задержания: это травматический пистолет, планшет с выходом в интернет, мобильные телефоны. На передней панели авто находилось дорогостоящее оборудование для отслеживания маршрута передвижения. Имелся и видеорегистратор, который тоже исчез.
Признаки вскрытия машины зафиксированы следователем Хадукаевым. О результатах проверки по факту исчезновения ценных вещей до сих пор ничего не известно. Адвокаты Титиева шесть раз обращались по этому поводу в чеченское СК, но получали лишь заверения в том, что результаты будут представлены до начала рассмотрения дела по существу, чего не было сделано.
Свидетель Саламов утверждает, что на момент осмотра им машины все было в порядке — ни повреждений панели, ни поломки замка водительской двери он не заметил. Все, что было в машине, Саламов описал в документах. Туда же он приложил фотографии авто. По словам Саламова, ни навигатора, ни видеофиксатора в машине не было.
Адвокат Петр Заикин обращает внимание суда на то, что на фото не видно части лобового стекла, а фотографии стекла изнутри вовсе отсутствуют. Также с лобового стекла не убран снег, хотя в остальном машина очищена. Отсутствует снимок левой части приборной панели.
— Там ничего не было, я посчитал фотографирование ненужным, — поясняет Саламов.
После осмотра Саламов опечатал автомобиль, а ключи от него приложил к делу. Дополнительно ключи никак не опечатывались. Никто из подчиненных Саламова, по его собственным утверждениям, не мог без его ведома получить допуск к автомобилю Оюба.
Был ли паспорт?
Были и другие важные подробности, которые Саламов долго не мог вспомнить. Какие документы были при Титиеве, когда он к нему поступил? Был ли при нем паспорт, загранпаспорт, водительские права? Как он подтверждал личность Титиева?
Кажется, копия паспорта имелась в материалах уголовного дела, говорит Саламов. Адвокат Заикин просит судью продемонстрировать эту самую копию. Сторона обвинения протестует — почему вдруг у следователя могли возникнуть сомнения в том, что поступивший к нему человек — это Оюб Титиев?
— У меня что, на лице написано, что я Титиев? — удивляется в ответ правозащитник. Судья соглашается обозреть копию паспорта из первого тома уголовного дела, однако долго не может ее найти. При этом в рапорте и протоколе задержания, составленном Саламовым в 20.10 9 января, паспортные данные Титиева указаны.
— Я ждал этого момента восемь месяцев, — говорит адвокат Заикин. Выясняется, кто копия паспорта к протоколу правда не подкреплена. Такое грубое нарушение может стать основанием для возврата дела прокурору, считает защита.
Неожиданно Саламов вспоминает, что паспорт при Титиеве все же был. Теперь он заявляет это с уверенностью.
— Ты сказал, что меня завели к тебе с Тильхиговым — это враньё, — обращается к Саламову сам Титиев. — Для чего ты запросил копию моего паспорта у начальника ИВС? Если ты утверждаешь, что я его тебе дал? Почему именно в ИВС запрос, когда я там вообще не был? Я был туда доставлен только после допроса. Как мои документы оказались там?
— Может, я запросил их после того, что передал паспорт сотрудникам ИВС? Наверное, так, я не помню.
— Я не давал тебе паспорт, у меня его не было вообще!
— Это ты сейчас можешь говорить, что у тебя того не было, сего не было.
— Что ты врёшь вообще!
Саламов также утверждает, что в его кабинет Титиев зашел без мобильного телефона. Отсутствие у правозащитника средств связи его не удивило — ведь он и сам порой выходит из дома, оставив мобильник.
На самом деле при Титиеве в день его задержания было три мобильных телефона, два из которых точно работали (на них звонили сотрудники его офиса, которые разыскивали коллегу). Изъятие телефонов и их дальнейшая пропажа могла быть на руку лицам, заинтересованным в фабрикации уголовного дела. Нет мобильного — а значит, нельзя отследить передвижения хозяина телефона посредством биллинга телефона.
И отрицательный ответ Саламова на вопрос, производились ли попытки установить при помощи биллинга местонахождение Титиева в период с 9 утра до составления протокола (20.10), был вполне ожидаемым.
Установить, где и в какое именно время находился в этот период Оюб Титиев и его автомобиль — важная задача стороны защиты. Много раз адвокаты поясняли, как был на самом деле задержан Титиев — сначала его машину остановили сотрудники полиции на камуфлированном авто, в камуфляже с нашивками ГБР. Во время первой остановки в машину Титиева был подброшен пакет с марихуаной, после чего его отвезли в Курчалоевское ОМВД. Оттуда Оюба на его машине вернули на место первоначальной остановки, где инсценировали повторное задержание: на место приехали сотрудники ГАИ, якобы остановили его для проверки документов и «случайно» заметили под сиденьем подозрительный пакет. После чего была вызвана следственно-оперативная группа, вновь доставившая Оюба на территорию курчалоевского ОМВД.
Сотрудники полиции склоняли Оюба к самооговору, но правозащитник был тверд в своей позиции и отказался свидетельствовать против себя. Все это происходило до момента составления протокола о его задержании.
— Является ли длительное лишение свободы передвижения давлением на человека? — спрашивает в связи с этим у Саламова Петр Заикин.
— Считаю, что не является.
— Это по законам РФ или по вашим личным?
Судья удовлетворяет требование прокурора и снимает этот вопрос. Вряд ли его вообще удастся должным образом обсудить в чеченском суде. Зато его рассмотрят в Европейском суде по правам человека, куда уже поступила жалоба от представителей Оюба Титиева. В жалобе указано, что протокол о задержании правозащитника был составлен спустя 11 часов после его фактического задержания. Это, по мнению юристов, является нарушением права на свободу и личную неприкосновенность человека. Подобные недокументированные задержания считаются тяжким нарушением статьи 5 Европейской конвенции о защите прав человека.
И смех, и грех
Главное доказательство вины Оюба Титиева — это пакет с марихуаной весом более 208 граммов, обнаруженный под передним пассажирским сиденьем его автомобиля. Сам факт существования пакета в ходе следствия посчитали достаточным для того, чтобы вменить Титиеву статью 228, часть 2. При этом некоторые необходимые проверки, подтверждающие принадлежность пакета к Титиеву, проведены не были — с вещдока даже не сняты отпечатки пальцев.
— Как же вы определили, что пакет с наркотиками имеет отношение к нашему подзащитному? — спрашивает у Саламова адвокат Марина Дубровина.
— Этот вопрос эксперту зададите. Мне был предоставлен материал и объяснение от понятых и сотрудников о том, что пакет был обнаружен в машине. Этого достаточно для возбуждения уголовного дела, имелись признаки состава преступления. В ходе следствия были назначены смывы (с рук), насколько помню, там были обнаружены наркотические вещества. Я отпечатки пальцев не снимал.
— Так на каком основании вы возбудили уголовное дело?
— Я посчитал, что предоставленного материала достаточно.
— Но каков ваш мотив? Чем вы руководствовались при возбуждении дела?
— Материалами, предоставленными мне.
— Но принадлежность пакета к моему подзащитному не установлена.
— Это для вас она не установлена.
Саламов утверждает, что признаков повреждения пакета с наркотическим веществом он не обнаружил. Пакет находился в его сейфе, ключ был только у Саламова, так что другие сотрудники доступа к вещдоку не имели.
— Как такое возможно, чтобы смывы показали наркотическое вещество, а под ногтями оно не обнаружено? — удивляется Заикин.
— Возможно, — говорит Саламов и рассказывает, каким образом надо трогать наркотики, чтобы следов под ногтями не оставалось.
Отвечая на вопросы защиты, Саламов часто смеется. Смешит его вопрос Марины Дубровиной о том, что за дата стояла на бирках, которыми он опечатал машину Титиева. Смешит попытка уточнить, какие следственные действия он проводил. Вопрос о наличии при Оюбе кобуры для пистолета тоже вызывает у следователя смех.
— Ты верующий? — спрашивает у Саламова Оюб Титиев. — Какая вера? Ислам? Тебе известно, что мусульманин не имеет права врать?
Саламов отвечает утвердительно.
— Ты сказал, что мое дело тебе передал начальник. Какая была задача? Установить истину или признать меня виновным?
— Истину.
— Но ты ничего не сделал для этого. Ты четыре дня пытался выяснить, где находится мой адвокат Тильхигов, хотя у меня были и другие адвокаты. Для чего он был нужен?
— Потому что было сообщение о том, что он пропал при въезде в Курчалой. Это писали в СМИ.
Оюбу Титиеву же сообщили, что Тильхигов якобы нужен для проведения неких следственных действий. Так ли это было на самом деле, Саламов ответить не смог.
По имеющейся информации, вскоре после задержания Титиева Аслан Тильхигов, работавший в грозненском отделении «Мемориала», начал получать в свой адрес угрозы и был вынужден покинуть республику. Его местонахождение на данный момент неизвестно.
Почтовый голубь, секундомер и таксисты
Следующий свидетель — Хусейн Хутаев, сотрудник ГИБДД. Месяц назад был повышен в должности до начальника ГАИ по Курчалоевскому району.
На момент задержания Титиева работал инспектором, 9 января заступил на службу вместе с тремя коллегами. По его показаниям, остановил машину Титиева на мосту между поселениями Курчалой и Майртуп, потому что у него не был включен ближний свет фар. Старшим в наряде был Алихан Гараев, но остановил Титиева непосредственно Хутаев.
— Я остановил, представился, Титиев предъявил мне документы. После я попросил предъявить мне страховой полис, он поискал его, но его не оказалось. Страховка была просроченной, — рассказывает Хутаев.
В дальнейшем события, по версии Хутаева, развивались так: Гараев попросил Оюба открыть капот для сверки VIN-номера машины, с той же целью был открыт багажник. В это время Титиев открыл бардачок и начал искать там действующий страховой полис. Тогда-то Гараев и заметил, что на полу перед пассажирским креслом рассыпано вещество, похожее на марихуану. Потом он заметил под сиденьем темный пакет. На вопрос, что это, Титиев сказал, что это не его пакет. Гараев позвонил в надзорную часть и вызвал следственно-оперативную группу.
Сразу после остановки Титиев вел себя спокойно, а потом, в ходе осмотра, начал нервничать, говорит Хутаев.
В своей речи Хутаев не раз повторяет, что он делал свою работу, а о том, что было с Оюбом дальше, ничего не знает.
— Не по моей вине вы сидите, — обращается он к правозащитнику.
Оюб Титиев и его защитники вряд ли смогут согласиться со словами Хутаева — ведь он непосредственно участвовал в фабрикации уголовного дела против правозащитника. Случайная остановка за якобы выключенный ближний свет фар была частью сфальсифицированного повторного задержания Титиева.
Странно, но Хутаев не может вспомнить никаких подробностей относительно документов Титиева. На вопросы относительно прав, страховки и доверенности на автомобиль он отвечает уклончиво. Это наводит на мысль, что проверки документов на самом деле не было.
Документы у Титиева он не изымал, да и вообще сотрудники ГИБДД не забирают у водителей документы. Оформили протокол — и потом отдали водителю, утверждает Хутаев. Он также не в курсе, забирал ли кто-то другой документы Титиева, и знать не знает, почему потом при нем их не оказалось. Мало ли, может, выбросил по дороге?
— Я через многое прошел и ваши эти (намеки) мне до лампочки, — отвечает Хутаев на очередной вопрос адвоката Петра Заикина. — Вы мне раньше намекали, что у вас есть видеофиксация (момента задержания — прим. автора). И где ваши видеоматериалы? Вы же блефовали тогда, и сейчас блефуете.
— Откуда у вас информация, что видеозаписи Курчалоевского РОВД уничтожены? — спрашивает в ответ Заикин. Этот вопрос останется без ответа.
— На вашей машине ведь есть видеорегистратор? — спрашивает Заикин. Если таковой имелся, то запись с него могла бы подтвердить показания Хутаева — или опровергнуть их.
— Он иногда выходит из строя. 9 января тоже попало в такое иногда. Покупают же всякие китайские регистраторы… иногда включается, иногда выключается, — говорит свидетель.
Марина Дубровина пытается уточнить, сколько времени свидетель провел около машины Титиева. Хутаев отвечает на ее вопрос довольно красноречиво.
— Давайте я вас остановлю, буду проверять документы, секундомер включим и засечем время, — предлагает он.
На вопрос Дубровиной о том, каким образом место задержания покинул один из его коллег, Хутаев отвечает не менее оригинально — «отправили почтовым голубем».
— Откуда стало известно, что Титиева увезла следственная группа?
— Как говорит ваш коллега, узнал от таксиста, — ерничает свидетель. Когда Марина Дубровина напоминает ему об уголовной ответственности за недостоверную информацию, Хутаев вспоминает, что узнал об этом от Гараева.
Защитники пытаются выяснить, видел ли Хутаев в машине Титиева мобильные телефоны, планшет и другие вещи, которые позже пропали. Свидетель в ответ утверждает, что досмотр автомобиля не проводил, поэтому знать таких вещей не может. «Мы попросили Оюба открыть двери. Даже „пожалуйста“ сказали», — рассказывает Хутаев. А досмотр — вообще понятие растяжимое, считает свидетель.
После долгого диалога с адвокатом Хутаев все же соглашается, что открытие дверей, капота и багажника машины можно считать досмотром. При этом он утверждает, что никаких документов по итогу оформлять не был должен — это стало ответственностью следственно-оперативной группы, прибывшей позже на место.
Марина Дубровина обращает внимание на еще одно нарушение в ходе оформления документов — порядковые номера протоколов, составленных на Титиева в одно и то же время, сильно отличаются, хотя должны бы были идти по порядку. Скачала свидетель предлагает привезли защитникам протоколы, чтобы они убедились, что протоколы идут не по очередности. После просьбы привезти отрывные корешки, чтобы посмотреть их номера, Хутаев передумал, так как «ничего не обязан показывать».
«Вы как утопающие, за соломинку цепляетесь», — говорит свидетель с ухмылкой.
Важный вопрос защиты — как Хутаев и его напарники могли заметить, что в машине Оюба есть подозрительные вещества. На каком расстоянии от машины они находились, где они стояли?
Петр Заикин пытается из подручных средств смоделировать положение автомобиля. В ход идут мышка, блокнот, ручки, флешка. «С вашими способностями вам самолеты строить!» — комментирует Хутаев. И все равно не может вспомнить, где он стоял.
В заседании объявлен перерыв до 15 августа, 10 утра. Сторона обвинения планирует представить еще около сорока свидетелей. После своих свидетелей представит сторона защиты.
Автор — Екатерина Нерозникова
