«У меня за плечами две войны. Не добивайтесь третьей»

Дед одного из них, ветеран войн в Афганистане и Таджикистане Владимир Сидоров приехал в Москву в отчаянной попытке спасти внука. Он рассказал специальному корреспонденту «Новой газеты» Илье Азару о невиновности Яна, который Мальцева не поддерживал, а хотел служить родине.

18-летний Ян Сидоров, студент 3-го курса ростовского колледжа, рос без отца. Он всегда близко общался со своим дедом Владимиром Юлиановичем, тот был его опекуном. «Пацан воспитывался так же, как и я. Чтобы было понятно, я 26 лет отслужил в погранвойсках, прошел две войны — Афганистан и Таджикистан. И его я готовил к тому, чтобы он пошел служить. Хотел его в суворовское отдать», — рассказывает мне подполковник запаса.

Он с горечью признается, что «под воздействием матери» внук пару лет назад «категорически» отказался служить. Правда, потом передумал. «Поучившись в колледже, он открыто начал задавать мне вопросы, как пойти служить. То есть у него в сознании появилось понимание необходимости служения родине. Мы решали вопрос, что после колледжа он пойдет учиться в пограничное училище», — говорит Владимир Юлианович.

— То есть Ян не оппозиционер?

— Абсолютно, он просто человек с активной жизненной позицией. Он учился в колледже при Академии народного хозяйства и госслужбы, у него написана работа, в которой он старался понять, в чем же проблема в государстве. Несмотря на молодость, у него уже довольно здравый образ мышления.

Роковой чат

Как внук подполковника запаса заинтересовался (и заинтересовался ли) идеями оппозиционного политика Владимира Мальцева, непонятно — в разговорах с дедом он о нем не упоминал. Мальцев, депутат первых трех созывов Саратовской областной думы, стал известен в других регионах России после 2011 года — благодаря своему видеоблогу «Артподготовка».

В 2016 году он, националист, даже стал вторым номером в списке либеральной партии ПАРНАС на выборах в Госдуму. Последние годы Мальцев активно призывал сторонников участвовать в подготовке «революции», которую назначил на 5 ноября 2017 года. Большинство оппозиционеров и экспертов относились к этому иронически, ведь революции по расписанию не происходят, но Мальцева это не смущало, и он продолжал гнуть свою линию.

— А что Ян делал в чате сторонников Мальцева? — спрашиваю я Владимира Юлиановича.

— Чат создал Владислав Мордасов, с которым внук до этого не был знаком. Тот пригласил в чат общаться всех, у кого есть какие-то проблемные вопросы. Речь не шла об участии в массовых беспорядках, они хотели подготовить какой-то документ и представить его местной администрации, чтобы эти проблемные вопросы решались, а не висели в воздухе.

— Но разве речь не про «революцию» 5 ноября шла?

— Да, Мордасов назвал так свой чат, но ни он, ни мой внук не были членами «Артподготовки» (запрещенное в России движение Мальцева. — «Новая»). Ведь даже сам Мальцев не призывал к массовым беспорядкам. Нет ничего плохого в высказываниях, связанных с неустроенностью нашей жизни!

Владимир Юлианович достает из портфеля акт, составленный оперуполномоченным по особо важным делам ЦПЭ ГУ МВД России по Ростовской области С. Залевским. Согласно этой бумаге, тот два часа исследовал телеграм-чат «Революция 5/11/17 Ростов-на-Дону» и обнаружил там следы преступления. Особо Залевский выделяет фразы: «будем ****** [бить] ментов», «за свободу придется подраться», «громить их нахер», «по мэрии из минометов шарахнуть» и другие в том же духе.

Впрочем, ни Ян Сидоров, ни Мордасов таких сообщений в чате не писали. Внук Владимира Юлиановича говорил там: «собираемся на мирный митинг в 12.00», «не дискредитируйте сами себя» и разве что употреблял слово «революция», что пока не запрещено.

Дед уверен, что переписка была использована в провокационных целях, а жертвами стал его внук и другие проходящие по делу лица. «Доказательством служит то, что 31 октября в чате практически одновременно появились 5 человек — а может, и один под разными никами. Вот они и начали активно проводить враждебную пропаганду, провоцировать на насильственные действия, а высказывания внука направлены на их нейтрализацию и абсолютно положительные», — говорит он.

— Но все-таки про революцию ваш внук пишет.

— Слово «революция» — это обновление, это движение вперед, это никак не прямое указание к насильственным действиям. «Википедия» и толковый словарь говорят так. Это все бред сивой кобылы, — отвечает Владимир и достает из портфеля еще один документ.

Это заключение Экспертно-криминалистического центра о высказываниях в чате, сделанное в апреле 2018 года по заказу следователя. Выводы там такие: в ряде высказываний «идет речь о насильственном изменении конституционного строя и нарушении целостности РФ», а также «о враждебных действиях, в том числе по отношению к сотрудникам правоохранительных органов». Ниже приводятся конкретные «незаконные» фразы, но среди их авторов нет Сидорова или Мордасова.

Владимир Юлианович объясняет: «Мой внук на первом допросе говорил, что увидел, как отдельные лица допускают слишком радикальные высказывания, поэтому пытался на них влиять. А я потом задал следователю вопрос: «Уважаемый, если я сейчас подбираю человек 10, и мы заходим на сайт МВД или СК, где прямо призываем ментов, чтобы они брали штатное оружие и шли громить, надо будет арестовать начальников МВД и Следственного комитета за то, что они для этого организовали сайт?» Сначала он впал в ступор, а потом сказал: «Хоро-о-оший вопрос».

Митинг на двоих

Сам Мальцев еще летом 2017 года покинул Россию из-за возбуждения против него уголовного дела по статье «создание экстремистского сообщества». Но члены этого «сообщества» остались в России и продолжили подготовку к назначенной дате. Полиция тоже не бездействовала — накануне акции по всей России задержали около 400 человек.

Но 5 ноября в некоторых городах люди все равно вышли на улицу. В Ростове, несмотря на почти 200 участников посвященного «революции» чата, на площадь Советов пришли только двое — Ян Сидоров и Мордасов.

У первого в руках был плакат с текстом «Верните землю ростовским погорельцам», у второго было написано: «Правительство в отставку». Ян имел в виду почти 700 жителей одного из кварталов в центре Ростова, где в августе 2017 года случился пожар. Жителей не устроил размер выплаченных компенсаций. Мордасов позже объяснил, что его требование было «вишенкой на торте», попыткой вывести чиновников на разговор.

«На площади больше не было ни одного человека, никто не пришел. Их тут же окружили 8 полицейских, которые переписали содержание плакатов, потребовали предъявить документы. У внука была с собой конституция, он показал полицейским 31 статью, но они предложили проехать в отделение, так как у них в паспорте якобы недействительные подписи», — говорит Владимир.

Еще одного проходящего по делу — Вячеслава Шашмина — задержали примерно в двухстах метрах от площади, во дворе жилого дома. В чате Шашмина не было, с Сидоровым и Мордасовым он до сих пор незнаком. В полиции их развели по разным помещениям и начали допрашивать. «Я спрашивал у Яна, оказывалось ли на него моральное воздействие.

, — говорит Владимир Юлианович.

На следующий день всех отвезли в суд, где дали по 7 суток за несанкционированный пикет. По словам Владимира Юлиановича, их еще в спецприемнике обрабатывали сотрудники Центра «Э» (подразделение по противодействию экстремизму). После того как 10 ноября возбудили уголовное дело по 212 статье, «эшники» сами забрали Мордасова, Сидорова и Шашмина из спецприемника и доставили их на своих машинах в Следственный комитет.

По дороге сотрудники Центра «Э» еще раз объяснили «революционерам», что будет, если они не признаются в подготовке массовых беспорядков. В частности, как рассказывал Ян, угрожали изнасилованием.

— Но они не признались?

— Пацан, имея опыт общения со мной, а я все-таки 22 года как офицер разведки, во время допроса вел себя свободно, разговаривал со следователем. Поэтому, когда сотрудники Центра «Э» заходили к следователю в кабинет и спрашивали: «Говорит?» — тот отвечал: «Говорит».

Пытки и давление

Так внук Владимира Юлиановича избежал избиения, а Мордасову повезло меньше.

«Он постарше и поупрямее, поэтому отказывался давать показания против себя, молчал. В результате его жестоко избили: надевали ему на голову противогаз и держали, пока не начинались судороги. Потом сняли, но он подписать признательное отказался. Тогда противогаз надели второй раз, а два следователя и два «эшника» пинали его как хотели», — рассказывает дед Яна Сидорова.

У него на руках есть показания Мордасова, в которых тот подробно описывает применявшиеся к нему пытки.

То, что Мордасова пытали, подтверждают свидетели, которые находились в это время в коридоре в здании СК, говорит Владимир Юлианович.

«Они слышали крики и видели сотрудников Центра «Э» в гражданской одежде, у одного из которых в руках был предмет, похожий на биту, — утверждает он. — В коридоре есть две видеокамеры, но записи с них ни мне, ни суду так и не предоставили».

Матери Сидорова о задержании сына по делу о массовых беспорядках не сообщили. Узнала она от хозяина квартиры, которую снимал Ян, — тогда, когда там прошел обыск. Дозвониться же до сына ей удалось, только когда во время допроса следователь включил телефон Яна, и ей пришла СМС о том, что сын снова в сети. Узнав, что происходит, она быстро нашла адвоката Лисицына, который в тот же вечер приехал в здание СК. Впрочем, следователь, нарушая УПК, так и не допустил Лисицына к подзащитному.

Мордасов после пыток показания подписал, но позже от них отказался. «Они будут признаны недопустимыми доказательствами в силу открывшихся обстоятельств», — уверен подполковник. Утром, когда сотрудники Центра «Э» прочитали, что было в протоколе допроса Яна Сидорова, то, по словам его деда, потребовали его переписать, но следователь якобы ответил, что теперь делать это уже поздно из-за вошедшего в дело адвоката.

Есть у Владимира Юлиановича в портфеле и документ об отказе в возбуждении уголовного дела по факту превышения следователями служебных полномочий (то есть участия в пытках). Отговорки следователей в нем записаны как под копирку.

«Если объяснительные написаны одинаковыми словами, то говорить о том, что проводилось расследование преступления, не приходится. Этим они мне дали хороший козырь», — говорит подполковник запаса.

Он вообще никак не может поверить в то, что происходит с его внуком, и коллекционирует ошибки следователей и нестыковки в деле, в чем ему помогает юридическое образование, полученное не где-нибудь, а в Высшей школе КГБ СССР.

«Пацанов обвиняют в том, что они встречались в кафе для планирования массовых беспорядков, занимались подбором новых участников и детальным инструктажем. Но этого не было ничего! В чате нет фраз вроде: «Ты, Федя, со своими десятками выходи с той стороны площади и жди сигнала». А в кафе они сидели, чай пили, пиццу ели, ну к матери Мордасова ездили в больницу в Батайск», — возмущается Владимир Юлианович.

Он рассказывает, что в постановлении о возбуждении уголовного дела, вынесенном полковником Барашевым А.Т., его внук обвиняется в совершении преступлений с применением средств, предназначенных для массовых беспорядков, но едва ли 300 рублей, ключи и плакат про погорельцев можно считать таковыми. Он готовит ходатайство о том, что, согласно 363-му приказу МВД, при угрозе массовых беспорядков создается штаб и принимаются другие меры безопасности, но никаких подобных мер в городе никто не предпринимал.

Несмотря на воспитанную в армии привычку доверять властям, он начинает понимать, что спасти внука будет непросто.

«Вот Шашмин признается, что информацию об акции получил от своего приятеля Калинина, а тот кидал ему ссылки на разные беспорядки, в том числе в Киеве. В итоге Шашмин — под домашним арестом, а Калинин проходит по делу как свидетель. Сейчас они пытаются доказать, что [разговоры о беспорядках] были на личных встречах, и, учитывая, как из внука и Мордасова выбивали показания, я не удивлюсь, что для оговора Сидорова и Мордасова они свидетелями подберут, например, тех, кто каким-то боком замазан в наркоте или имел другие проблемы с законом», — беспокоится подполковник.

Борьба деда

Когда выяснилось, что внуку «шьют» 212 статью УК, Владимир Юлианович приехал из подмосковного санатория в Ростов.

«Я сказал, кто я есть, и объяснил, что меня учили бороться за каждого человека, еще не совершившего преступление, а не заталкивать его в тюрьму ногами. Я им яйца сейчас выворачиваю только так», — храбрится Владимир Юлианович.

— У вас ведь, наверное, остались связи по линии афганцев.

— Я пытался [их использовать], но бесполезно. Как только слышат про экстремизм, то всё, — отвечает дед. Он уверен, что после возбуждения уголовного дела в Москву прошел доклад определенных структур о «выявлении и ликвидации экстремистской ячейки, задержании организаторов и успешной реализации путем возбуждения уголовного дела». Теперь обратной дороги у борцов с «детским экстремизмом» уже нет.

Пока у подполковника «выворачивать яйца» получается не слишком эффективно. В Москве в середине августа Владимир Юлианович побывал в приемных Следственного комитета, Генпрокуратуры и ФСБ и отдал заявления о пытках, применявшихся к внуку и его напарнику ради получения признания в том, что они не совершали.

«Обращаю ваше внимание, что сотрудники ЦПЭ ГУ МВД РФ по Ростовской области открыто проводят аналогию того, что название «эстапо» соответствует формам и методам работы, применяемым ими в практической деятельности. Описываемые пострадавшими формы и методы этой их работы не требуют аналогии с работой «гестапо» фашистской Германии, они им соответствуют», — написал Владимир Юлианович.

В московской приемной президента подполковнику «попался нормальный человек», позвонивший начальнику отдела по приему обращений граждан Следственного комитета. Он в конце июля устроил подполковнику разговор с начальником ростовского СК.

«Я сказал ему, что с ноября пытаюсь с ним встретиться или хотя бы получить подписанный им ответ на мои жалобы. В итоге он меня принял, я показал ему документы, сказал, что его сотрудники ни одного документа не оформили без нарушения УПК. Он молча выслушал», — говорит Владимир Юлианович.

Общался он и с прокурором Ростовской области. Тот обещал разобраться, но потом Владимир Юлианович узнал, что на рапорте, послужившем основанием для возбуждения уголовного дела, прокурор сам написал: «Возбудить дело».

Начальнику отдела в Следственном комитете Владимир Юлианович на прощание сказал: «У меня за плечами две войны. Не добивайтесь третьей — проведите следствие в соответствии с законом, ведь имеющиеся материалы обязывают следствие прекратить уголовное дело». Пока эффекта от его заявления нет — начальник ростовского СК так и не ответил.

Будущий диссидент

Владимир Юлианович уверен, что следователи рассчитывали получить признательные показания и «по упрощенке через месяц пойти в суд» (дел по «Артподготовке» в России возбудили немало, и для некоторых фигурантов уголовное преследование уже закончилось реальным сроком).

«Не вышло. История длится уже 9 месяцев, и за это время следователь у внука был два раза. Он просто сидит в камере, и каждый раз при продлении говорят, что, учитывая особую опасность «совершенного» деяния — не планируемого! — он может скрыться, уничтожить необнаруженные документы и повлиять на свидетелей. А пока что он не может свободно общаться с родными, не может приносить пользу родине», — возмущается дед.

Но его внук не сдается — в июле Ян прямо в зале суда объявил голодовку и сказал: «Этот абсурд, устроенный Следственным комитетом и сотрудниками ЦПЭ, которые сорвали нашу мирную акцию протеста, продолжается. Уже восемь месяцев с попустительства суда и прокуратуры нас еще и обвиняют в покушении на массовые беспорядки. Я просто удивлен, знаете, действиями органов правосудия, которые не только не хотят слышать наши доводы, но еще и пытаются представить, что как будто держат нас под стражей на законных основаниях».

— Вы же военный, значит, наверняка патриот. У вас не изменилось отношение к системе? — спрашиваю я Владимира Юлиановича.

— К родине не изменилось, а к системе уже давно. В ней служат люди, которые открыто применяют в своей деятельности пытки, что было присуще методам гестапо, а руководство и контролирующие органы еще и покрывают их. Создавая дутые, сфальсифицированные дела, сотрудники Центра «Э» и Следственного комитета, а не Мордасов и Сидоров, — настоящая пятая колонна. Если и мимо этих фактов пройдут руководители органов безопасности, то у меня останется один путь: до последней капли крови истреблять эту сволочь.

— Мой внук, если выйдет сейчас, пойдет служить, а если ему придется сидеть, то из него получится, не скажу, диссидент, но лицо, которое будет всячески бороться с несправедливостью. Однозначно. И я не буду ему мешать. А стержень, присущий нормальному гражданину России, в нем был, есть и будет.

23 августа в Ростовском областном суде будет очередное заседание суда, где Владимир Юлианович снова попытается добиться того, чтобы внука отпустили хотя бы под домашний арест. Мы заканчиваем разговор, выходим из кафе и идем в сторону метро. Около магазина «Армия России» подполковник запаса останавливается и объясняет: «Зайду в «Военторг», надо младшему внуку купить одежду».

— Не теряете надежды хоть одного внука в армию отправить?

— А что такого? Он сам хочет, да и мать у него служит в погранвойсках. Я его и Яна воспитал как надо и никому не отдам.

Лев Пономарев

Движение «За права человека»

— Ко мне приходил дедушка Яна Сидорова и рассказал, что там в последний момент вбросили в чат призывы к свержению власти. В этом смысле дело Сидорова и Мордасова очень похоже на дело «Нового величия».

Что касается Мальцева, то я всегда удивлялся, почему ему так долго было разрешено говорить про революцию, втягивать молодежь этим словом. Не знаю, искренне он верил в нее или его кто-то вел, но чекисты наверняка думали так выявить, как им кажется, «революционеров». Я уверен, что потенциальных террористов среди них было мало. Дела и «Сети», и «Нового величия» откровенно провокационные, и здесь такая же история, только еще более грязная. У меня по движению Мальцева уже накопилось на столе порядка десятка случаев, будем стараться помочь.