В Сахаровском центре прошёл круглый стол по теме «Права человека и проблема «запрещённых организаций» в России»
29 ноября в Сахаровском центре в Москве прошёл круглый стол на тему «Права человека и проблема «запрещённых организаций» в России».
Поводом для обсуждения этой темы стал июльский приговор по уфимскому делу «Хизб ут-Тахрир» (Организация признана террористической и запрещена в России), по которому 21 обвиняемый получили сроки до 24 лет колонии строгого редима. Фактически вина осуждённых состояла лишь в мирном выражении убеждений, не связанных с какими-либо призывами к насилию.
Аналогичные судебные процессы, затрагивающие различные «запрещенные сообщества», проходят сейчас в Москве, Татарстане, других регионах России, а также в Крыму. По мнению правозащитников, едва ли вынесенные приговоры можно считать обоснованными и справедливыми.
В работе круглого стола приняли участие правозащитники, адвокаты и родственники обвиняемых по различным делам о членстве в «Хизб ут-Тахрир», а также представитель Уполномоченного по правам человека в России Наталья Слюсарь. Правозащитный центр «Мемориал» вёл прямую трансляцию из Сахаровского центра.
Родители обвиняемых по уфимскому делу «Хизб ут-Тахрир» выступили с обращением к общественности. Мы приводим полный текст этого обращения.
«Вот уже почти четыре года мы просыпаемся с мыслью: «Когда же закончится этот кошмар? Когда же наши дети освободятся? Когда всё закончится? Когда они придут домой?» Наши внуки спрашивают каждый раз: «Когда же наши папы вернутся домой?» Мы ждём и надеемся. Мы ждём, когда они придут домой. Сколько слёз пролито? Сколько бессонных ночей проведено? Сколько встречено нами на протяжении этих лет нечестных, нечистых на руку, без капли совести, жалости, сострадания и чего-либо человеческого сотрудников правоохранительных органов, прокуратуры, судов, которые в погоне за своими отчётами, зарплатами, звёздами и хорошей жизнью решили повесить на наших детей ярлык, ярлык террориста? Сколько человеческого безразличия к нашему горю мы за это время увидели, когда, услышав о нём, люди говорили о наших детях как об отработанном материале, чьи имена можно вычеркнуть из жизни надолго, если не навсегда?
Мы можем сказать уверенно: наши дети – не террористы и не имеют ни малейшего отношения к терроризму. Наши дети – это молодые ребята, которые имеют высшее образование, у них благополучные семьи, они зарабатывают на жизнь своим честным трудом, имеют негативное отношение к алкоголю, наркотикам, распутству, занимают в своей жизни и жизни общества активную гражданскую позицию, а главное – это люди, исповедующие религию Ислам, которая, на самом деле, несовместима с терроризмом и каким-либо насилием. Если бы они имели какое-либо отношение к террору, если бы они призывали к насилию, мы бы первыми осудили их и первыми отвернулись бы от них.
30 июля 2018 года вынесен наш приговор. Это приговор всем нам, в соответствии с которым мы осуждены к лишению нормальной жизни на срок от 8 до 24 лет. Только задумайтесь: 24 года! Это полжизни. Это значит нам, родителям, будет уже 70 лет, больше 70 лет, когда они выйдут. И дети, которые вырастут к их приходу, будут старше того возраста, в котором они сейчас. Такие сроки не получают в нашей стране ни убийцы, ни маньяки, ни насильники, ни разбойники-грабители. За что? За что такие нечеловеческие сроки дали нашим детям? Это не умещается в наших головах. У наших детей не было ни власти, ни оружия, ни сил, ни тем более какого-то желания нанести кому-то вред, захватить власть, свергнуть конституционный строй Российской Федерации. У нас в стране многомиллионная армия, такое количество различных правоохранительных структур! Это смешно и одновременно страшно, потому что невозможно понять. Страшно, потому что наши дети всё ещё сидят по этим статьям в тюрьмах, находятся в колониях. Смешно, потому что такое можно встретить только в голливудских фильмах.
В Республике Башкортостан по такого рода делам уже находятся в неволе более 60 человек. И вместе с этими людьми страдают их близкие. С каждым уголовным делом растут сроки и неуёмные аппетиты силовых структур в лице ФСБ в связи с их безнаказанностью и отсутствием полного их контроля.
Под угрозами возбуждения более уголовных дел, вменения более тяжких статей, под психологическим, моральным давлением, под пытками выбиваются нужные показания либо просто фальсифицируются материалы, а свои ручные эксперты пишут нужные заключения. И всем это безразлично, так как сотрудники ФСБ уверены: что бы они ни заявляли, суд и прокуратура сделают всё так, как захотят они.
Находясь в таком положении, мы не знаем к кому и куда обратиться для решения наших проблем кроме как к Всевышнему. Кто поможет нам в нашем горе противостоять этому перемалыванию наших жизней и жизней наших детей со стороны репрессивных силовых структур?
Мы просим каждого неравнодушного обратить внимание на нашу проблему и просим всех, кто в силах помочь, донести до руководства страны информацию о том правовом беспределе, с которым нам пришлось столкнуться».
Кроме того, родственники зачитали обращение самих обвиняемых по уфимскому делу «Хизб ут-Тахрир» к участникам круглого стола. Мы приводим полный текст этого обращения.
«Во имя Всевышнего Господа Миров, Милостивого, Милосердного! Мир вам, уважаемые участники круглого стола.
Это обращение к вам от незаконно осуждённых фигурантов уголовного дела так называемой «уфимской двадцатки».
Нам очень приятно, что есть люди, неравнодушные к нашей проблеме, к этому нечестному и несправедливому поведению со стороны силовиков и судов по отношению к нам.
Все началось 4 февраля 2015 года. Этот день ареста запомнится нам надолго. С этого самого первого дня нам стало ясно, каким образом следствие намерено доказывать виновность задержанных — постоянное моральное давление, издевательства, угрозы в отношении нас и наших родственников, применение, как бы в шутку электрошокеров, ударов руками, ногами, угроза изнасилованием, пытки с застёгнутыми в наручники руками током, когда хотелось бы и закричать, но уже нет воздуха в лёгких или рот заклеен скотчем, когда от нестерпимой боли ты кричишь в лицо нелюдям в масках: «лучше убейте!», а те со смехом, ещё усерднее выполняют свою «нелёгкую» работу. Это неполный арсенал инструментов, которые являются, наверное, основным фактором в раскрываемости многих преступлений в России. Но несмотря на все это, подписаться под той грязной ложью было невозможно даже под страхом смерти.
Никто из нас каких-либо насильственных действии, в отношении кого-либо не совершал, никого не убил, не изнасиловал, не ограбил, никого не принуждал ни к чему и не планировал совершение подобных действий. Однако в интересах российского «правосудия», мы получили наказание, которую не назначают даже за двойное убийство. В уголовном деле ни у кого оружия не изымалось, более того, в деле вообще отсутствует потерпевшая сторона, и не имеются какие-либо факты об общественной опасности с нашей стороны.
Даже если взять во внимание версию следствия, то весь «состав преступления» заключался в участии в религиозно-политических собраниях, а насильственность действий по «свержению власти» заключалась в пропаганде своих идей.
Следственные органы, ФСБ, МВД, прокуратура превратились в ремесленников, а суд им потворствует в этом. Вместо раскрытия реальных преступлений они предпочитают арестовывать и осуждать на длительные сроки тех, кто отстаивает свою жизненную позицию и религиозные взгляды.
Так же хотелось сказать, что сегодня, под прикрытием борьбы с терроризмом, а в действительности преследуя низменные меркантильные цели, разворачиваются целые войны, которые уносят сотни тысяч жизней, разрушаются города и страны. Слово «террорист» стало словно ярлык, который можно повесить на любого человека или даже на целую группу людей, не имеющих к терроризму никакого отношения, с целью того, чтобы репрессии над неугодными проходили в наиболее комфортных условиях с молчаливого одобрения общества. Для этого постоянно подогревается актуальность этой не существующей, на наш взгляд проблемы через СМИ, оправдывая тем самым в глазах обывателя огромные расходы на содержание спец. служб и на их так называемую «борьбу» с терроризмом и экстремизмом.
В России годами выстраивалась законодательная база для запуска конвейера уголовных дел по экстремизму и терроризму – закрытость работы спецслужб и отсутствие хоть какого-то общественного контроля за их деятельностью, в совокупности с предоставлением им очень больших полномочий, создание и пополнение списков экстремистских и террористических организаций, списков экстремистских материалов, отсутствие возможности для рассмотрения уголовного дела в суде с участием присяжных заседателей, а рассмотрение только военным судом, введение новых составов преступлений по статье 205 Уголовного кодекса, расширяющее толкование деяний террористической направленности до такой степени, что террористом в этой стране может оказаться практически каждый, также «закон Яровой» и многое другое. Все это очень живо напоминает недавнее прошлое: 58-я политическая статья, толкование которой настолько широки, что потенциальным «врагом народа» являлся каждый житель этой страны, военный трибунал полностью отождествляющий себя с обвинением, надуманный абсурдный состав преступления и зверский приговор, осталось только, сегодня снять мораторий на смертную казнь для полноты картины, что видимо уже не за горами.
Этот репрессивный конвейер по поимке неугодных, инакомыслящих людей в настоящее время был опробован на мусульманах, как на наименее защищённой части общества, так как телевизионная пропаганда сделала тождественными понятия Ислам и терроризм в умах обывателей и никаких вопросов относительно обоснованности обвинений мусульман в терроризме ни у кого не возникает. За последние годы за причастность к организации «Хизб ут-Тахрир» и «Таблиги Джамаат» в Российской Федерации осуждены несколько сотен человек. Однако, как мы видим, сегодня наследники НКВД стали выявлять экстремистов и террористов не только из числа мусульман, например, дела «Сети», «Нового величия», преследование «Свидетелей Иеговы», различных оппозиционеров. И только после этого обнаружился интерес общественности к теме репрессий со стороны ФСБ, когда мусульманам уже начали давать чуть ли не пожизненные срока за взгляды на жизнь и активную гражданскую позицию. Ещё до ноября 2013 года за причастность к «Хизб ут-Тахрир» по 282-й экстремисткой статье, впервые привлекавшимся к уголовной ответственности назначили условные наказания, то сегодня дают уже более 20 лет строгого режима.
Не дай Бог вам и вашим близким испытать на себе то беззаконие, беззастенчиво наглые попрание всех мыслимых, немыслимых человеческих законов со стороны «палачей» в погонах и мантиях, обличённых в ими же придуманную борьбу с терроризмом и экстремизмом, с которым нам приходится встречаться почти уже в течении 4 лет, а также ощутить ту беззащитность, которую можно испытать при встрече с жестоким, разъярённым, неразумным, спущенным с цепей диким зверем.
Ну а если кто-то действительно думает, что мы террористы, то мы ответим им: нет, мы просто расходный материал для отработки схемы и формирования общественного мнения. Ведь на наших спинах учатся бить спины других и почувствовав свою безнаказанность в чинимом им произволе в отношении нас, «обидчик» завтра пойдёт сдирать кожу с других».
О вопиющих нарушениях прав арестованного в Челябинске по подозрению в членстве в «Хизб ут-Тахрир» инвалида-колясочника Амира Гилязова рассказала его жена Айгуль:
«Меня зовут Айгуль Гилязова. Я жена Амира Гилязова, арестованного инвалида колясочника. Я хочу сама, лично, рассказать всё, как есть по нашей ситуации, как всё происходило.
Во вторник, 23 октября, утром к нам в квартиру ворвались человек пять здоровых мужчин, двое из них были в масках. Они не представились, не предъявили документы, вели себя грубо и нагло, уверенные в своей безнаказанности. По квартире ходили в обуви, выражались нецензурной бранью, пугали детей, а старшего сына под дулом автомата положили лицом на пол. Обыск вели демонстративно по-свински: вещи из шкафов вываливали на пол и топтали сапогами. На мои замечания старший из них, представившийся сотрудником ФСБ, сказал, что действия его законные. Копию протокола обыска и копию постановления суда об обыске не выдали, хотя и обещали. Возможно, чтобы оставить в тайне имена участников этого безобразия.
Мужу стало плохо: у него стал запинаться язык и пошла изо рта кровь. Я вызвала «скорую», через минут пятнадцать приехала бригада «скорой». Мужа они осмотрели, послушали, измерили давление и сказали, что его надо увозить в больницу. Из больницы привезли Амира обратно. Он сказал, что ФСБшники его сопровождали в больницу, разговаривали с врачом и, скорее всего, по этой причине моего мужа отпустили домой, сказав, что он якобы здоров.
Хочу отдельно остановиться на состоянии здоровья мужа. Он инвалид первой группы с детства, колясочник. У него редкое генетическое заболевание – миопатия Дюшенна, дистрофия мышц. Эта коварная болезнь выражается в том, что у человека постепенно сохнут мышцы, начиная с ног и выше. С этим диагнозом больные редко доживают до 30 лет. Амир совсем не ходит: на коляске с 18 лет. Он не может сидеть без опоры, сам не может ложиться в постель с коляски и обратно, он не может долго лежать и сидеть в одном положении. Ему становится больно и могут возникнуть пролежни. Он не может самостоятельно соблюдать правила гигиены, справлять естественные нужды. Ему всегда нужны особые условия и круглосуточный уход, чтоб он хоть как-то мог продолжать жить. Качество жизни и более-менее нормальное состояние мужа полностью зависит от того, что я внимательно следила за ним, старалась предупредить всё, что могло ему навредить. Болезнь Амира и так прогрессирует в постоянной форме, и любая простуда или, например, ушиб, сильное волнение, переживания провоцируют и без того тяжёлое состояние здоровья и ускоряют и без того прогрессирующую болезнь.
Когда привезли Амира, он был в очень плохом состоянии: еле разговаривал, сразу попросил меня, чтобы я его уложила. Несмотря на его тяжелейшее состояние и мои протесты, сотрудники ФСБ его увезли. При этом вели они себя демонстративно цинично. Они меня спрашивали: «Тебе не жалко мужа? Почему ты не помогаешь нам его одевать?» Ещё я предполагаю, что, если бы я поехала с мужем, как они мне настойчиво предлагали, меня могли бы закрыть вместе с ним, как лицо, осуществляющее уход, а потом лишили бы родительских прав, потому что несовершеннолетние дели остались без присмотра.
После этого я два дня искала мужа, мыкалась по всем инстанциям – Следственный комитет, прокуратура, ФСБ. В ФСБ сообщили, что мужа поместили в СИЗО-1 нашего города. Это худшее СИЗО Челябинска. Следователь оставил номер телефона, но за это время он взял трубку только один раз, чтоб сказать, что свидания мне не даст и вещи, изъятые во время следствия – телефон, камеру сына он нам не даст. И всё. Поэтому мне самой приходилось узнавать самой. Наняла адвоката, она навестила Амира. С её слов, Амир был в ужасном состоянии. К этому времени уже прошло три дня, как он попал в СИЗО, а он ещё ни разу не смог сходить в туалет, так как его посадили с такими заключёнными, у которых по понятиям нельзя помогать человеку в естественных нуждах. Из-за этого Амир отказывался от еды. Таким образом, счёт до его смерти от голода и жажды пошёл уже на дни. Я лично 25 октября звонила в приёмную уполномоченного по правам человека в Челябинской области Павловой. Сотрудник из её аппарата сказал, что в моей ситуации ничем не могут мне помочь, но были удивлены, что инвалида в таком состоянии закрыли в СИЗО. Мы обратились к правозащитникам, ситуацию с Амиром довели до СМИ. Большое спасибо «ОВД-Инфо» и их журналисту Алексею Полиховичу. По ходатайству ОНК Амира перевели из СИЗО в ФКЛПУ СТБ-3 Челябинска, и по сей день Амир находится там. Там тоже побывала адвокат. Условия там не особо отличаются от условий СИЗО, единственная разница – сокамерники не считают зазорным помогать мужу».
Председатель Комитета «Гражданское содействие», член Совета ПЦ «Мемориал» Светлана Ганнушкина так резюмировала результаты круглого стола:
«Я считаю, собраться и поговорить было очень полезно, потому что где-то надо говорить. То, что не выговаривается, потенциально складывается во взрыв, а этого очень не хотелось бы. Всегда хочется какого-то эволюционного, а не революционного изменения. Сегодня почувствовалось, что люди уже на такой грани, что они к этому взрыву готовы, и я это вполне понимаю. Вообще, это должно быть как-то прекращено.
Я думаю, что здесь были сказаны важные вещи. Здесь выступали очень серьёзные эксперты, такие как Виталий Пономарёв и Александр Верховский. И вполне понятно, что ситуация складывается такая, – не только в связи с «Хизб ут-Тахрир», но и с другими организациями – что людей судят не за деяния, людей судят за то, что ни себя причисляют к какой-то группе, или их к этой группе причисляют – это называется вменённое убеждение. Я думаю, что, если это будет иметь какое-то продолжение, это очень ценно.
И конечно, хорошо, что был представитель Уполномоченного по правам человека (Наталья Слюсарь – прим.ред.). Она послушала, но, к сожалению реакция была «давайте поговорим о том, что происходит в Украине или в Америке». Я это очень хорошо понимаю и очень хорошо помню. Такая реакция вызывает у меня некое дежавю. Когда-то, когда в советское время мы очень активно говорили об антисемитизме, нам отвечали: «А в Америке негров линчуют». Эта логика, что «в Америке негров линчуют», меня, конечно, не устраивает. Давайте посмотрим, что у нас происходит. Слава богу, у нас не линчуют ни негров, ни кого-то другого, но когда у нас происходит то, что было описано сейчас – когда Амирова, инвалида с детства, диагноз которо категорически исключает содержание в условиях лишения свободы, забирают и сажают – это, собственно говоря, вполне аналогично тому, что где-то когда-то кого-то линчевали».
